03 октября 2021 года в Подмосковье произошла трагедия, которая всколыхнула авиационное сообщество. Вертолет Robinson R44 с бортовым номером RA-04172 потерпел крушение в районе Лыткарино. Пилот и двое пассажиров погибли. На первый взгляд — рядовое ЧП в авиации общего назначения, но подробности расследования показали: катастрофа была следствием не только ошибки пилота, но и целой цепочки нарушений в организации полета.

Судебная летно-техническая экспертиза, проведенная нашим экспертом с 35-летним опытом полетов Сергеем Рыковым, вскрыла слабые места в системе. Она показала, насколько важно, чтобы экспертиза не превращалась в формальность, а становилась инструментом профилактики будущих трагедий.

Хроника последних минут
Вылет состоялся в 19:00 с аэродрома «Мячково». Полет задумывался как экскурсионный — стандартная 30-минутная прогулка по маршруту через несколько ориентиров с возвращением на аэродром вылета. В 19:21 пилот запросил разрешение на выполнение маршрута, а через девять минут — уже просил возврата на аэродром. Связь с ним прервалась в 19:32.
Через некоторое время вертолет нашли в лесополосе. Следов топлива на месте не обнаружили. Стрелки топливомеров застыли на отметке «пусто».

Экспертиза: что пошло не так
Сергей Рыков в своем заключении указал: наиболее вероятная причина катастрофы — полная выработка топлива и остановка двигателя в воздухе. Пилот не выполнил ключевых обязанностей командира воздушного судна:
не удостоверился в достаточном запасе топлива перед вылетом;
проигнорировал требование производить визуальную проверку уровня топлива, а не полагаться только на приборы;
не принял решение о вынужденной посадке на подходящей площадке, когда ситуация стала критической.
Иными словами, катастрофа могла быть предотвращена на любом этапе — от предполетной подготовки до последних минут в воздухе.

Незаконная коммерция
Отдельный блок экспертизы посвящен собственнице вертолета — женщине-индивидуальному предпринимателю. Формально услуга оказывалась как «аренда с экипажем», но фактически речь шла о платных экскурсионных полетах.

Согласно Воздушному кодексу, такая деятельность относится к коммерческим перевозкам и требует сертификата эксплуатанта. У ИП его не было. Более того, пилот имел только свидетельство частного пилота, а его медицинское заключение (ВЛЭК) истекло почти за год до полета.
То есть пассажиров посадили в вертолет, зная, что и документы, и подготовка не соответствуют требованиям безопасности.

Техника против человеческого фактора
Техническая экспертиза показала: вертолет был исправен. Он проходил регулярное обслуживание в специализированных организациях, признаков контрафакта или неисправных узлов не обнаружено. За несколько дней до катастрофы проводились регламентные работы, которые подтвердили его летную годность.

Значит, причина заключалась не в машине, а в людях. В отсутствии контроля, в формальном подходе к медицинским освидетельствованиям, в коммерческой эксплуатации без лицензии.

Уроки трагедии
Анализ дела позволяет выделить несколько ключевых выводов:

Человеческий фактор по-прежнему главный источник риска. Даже исправный вертолет не спасет от ошибок пилота.

Нужен жесткий контроль за «серой» авиацией. Частные предприниматели нередко маскируют коммерческие перевозки под аренду. Без сертификата эксплуатанта это — игра с жизнью пассажиров.

Судебная экспертиза — не бюрократия, а инструмент правды. Только тщательный анализ документов, действий пилота, состояния техники позволяет выявить причины ЧП и предотвратить новые.

Предполётная подготовка должна быть безусловной. Проверка топлива, масел и систем — простая, но жизненно важная обязанность.

Медицинский контроль нельзя формализовать. Просроченное заключение ВЛЭК должно автоматически блокировать доступ к управлению.

Почему профилактика важнее расследований

Каждая катастрофа в небе — это не только разрушенный самолет, но и разрушенные жизни. И главная задача государства, авиавластей и экспертов — не фиксировать последствия, а предотвращать их.

Превентивные меры должны включать:

регулярные проверки эксплуатантов на предмет законности деятельности;

единый электронный реестр медицинских заключений пилотов с автоматическим оповещением о сроках действия;

обязательные внезапные инспекции частных авиаплощадок;

широкое внедрение культуры «ноль доверия» к приборам, когда речь идет о топливе и безопасности;

развитие судебной и технической экспертизы как независимого института контроля.

Судебная экспертиза как общественный институт.
Работа эксперта Рыкова показала: его выводы идут дальше сухой формулировки «пилот допустил ошибки». Экспертиза становится общественным инструментом — она выявляет системные нарушения, указывает на слабые места в регулировании.

Только через подобные расследования можно вынудить авиабизнес работать по правилам. Ведь пока ответственность за нарушения ограничивается административными штрафами, у недобросовестных эксплуатантов всегда будет соблазн сэкономить на безопасности.

Финал
Крушение Robinson R44 в Подмосковье — это трагедия, которая могла не произойти. Она стала следствием пренебрежения нормами и правил, которые существуют не для «бумажной отчетности», а ради сохранения жизней.

Судебная экспертиза в данном деле стала голосом погибших: она установила правду, назвала виновных и показала пробелы в системе. Но истинная ценность экспертизы — в том, чтобы ее выводы стали основой для профилактики, чтобы следующие пассажиры могли наслаждаться полетом, а не платить за билет собственной жизнью.